В 1989 году Александр Колотурский взял шефство над одним из крупнейших культурных учреждений Свердловской области – Свердловской филармонией, в начале 2000-х признанной культурным достоянием региона. 27 из 80 лет жизни филармонии Колотурский и его команда делают классическое искусство доступным людям. Более 400 тысяч человек ежегодно становятся слушателями свыше 3 000 концертов, которые проводятся в Большом и Камерном концертных залах филармонии, детском лектории в Екатеринбурге и области, семи городских филармонических залах в регионе и десятках мини-залах и филармонических собраний Свердловской области, объединенных областной программой «Виртуальный концертный зал».
О длительном и кропотливом процессе становления организации – лидера российской концертной жизни рассказывают первые лица Свердловской филармонии: директор Александр Колотурский, художественный руководитель и главный дирижер Уральского филармонического оркестра Дмитрий Лисс и первый заместитель директора по творческой деятельности Рустем Хасанов.
Директор Свердловской филармонии Александр Колотурский.
А. К.: Концертная деятельность 30-х годов советского периода была встроена в систему культурного просвещения. Тогда при радиокомитетах концентрировались мощные творческие силы, создававшие «контент» для массового распространения. К примеру, Свердловский радиокомитет располагал собственным симфоническим оркестром, оркестром народных инструментов. Позже, когда возможностей радиоэфира стало недостаточно, стали создаваться филармонии. Была создана система концертной деятельности, работавшая вплоть до 1985 года. С точки зрения творчества она имела двоякую результативность. С одной стороны, высокий профессиональный уровень, с другой – жесткие рамки и регламентированная экономика. «Шаг влево, шаг вправо – расстрел». С точки зрения статусности, управленческой и экономической модели, где всё продумано и учтено до мелочей, она была замечательной. Цены были регламентированы: билеты, гонорары артистов, ставки сотрудников – всё было продумано и просчитано…
В 1985 году из системы исчез один из китов – монополия. Концертной деятельностью разрешили заниматься и другим организациям, в частности кооперативам. К ним сразу переметнулась эстрада. Какое-то время филармония еще держалась, но в 1991 году с развалом СССР исчезла и идеологическая составляющая. Появились новые экономические отношения, всё стало иным. Система жизнеобеспечения организации была уничтожена, а структурно всё осталось прежним. В это время Свердловская филармония превратилась в пустыню: ушел художественный руководитель, ушел директор, ушел главный дирижер, а филармония вынуждена была работать. Но как?
Р. Х.: Вся система организации концертной деятельности в стране к середине 1990-х разрушилась и разрушились связи. Если раньше гастрольные планы формировали такие монстры, как Союзконцерт, Росконцерт, Москонцерт, Ленконцерт, в Москве и в регионах собирались огромные планерки, где на сезон вперед составлялись маршруты, делились между филармониями артисты и коллективы, определялись объемы, то в начале 90-х, когда еще по прямым, зачастую личным, связям ездили москвичи и питерцы, артисты соседних филармоний перестали выступать друг у друга. Никто не знал, что происходит у соседей, экономика провисла, артисты варились в собственном соку. Публика лишилась определенного пласта музыкальной культуры.
– Что помогло вам и филармонии развиваться в это время?
А. К.: Первое – это опыт, второе – программа стажировки арт-менеджеров за рубежом, утвержденная к тому времени Министерством культуры СССР. В 1991 году я случайно в эту программу попал. Нас было 14: по три представителя от семи союзных республик – таким составом отправились на стажировку в Чикаго. Там узнали, что такое бизнес-процессы, маркетинг, фандрайзинг... Каждый божий день – теория и встречи. Мы увидели, как живет искусство в рыночных условиях. Так сформировалась база, на которой начала строиться новая система.
Сделав ставку на филармоническую деятельность, мы отсекли лишнее: окончательно расстались с эстрадой и теми артистами, кто не хотел заниматься просветительством. Приподняли базовый коллектив – филармонический оркестр. Я всегда говорил, что в трудные времена надо создавать систему, которая бы сохранила организацию в целом, позволила ей жить и развиваться. Коллектив удалось убедить. К 1993 году мы благополучно завершили первый – начальный – этап этой огромной экономической и юридической работы.
– Кто еще и какой внес вклад в развитие филармонии?
А. К.: В первую очередь Наталия Михайловна Штерн (заместитель директора по экономическим и юридическим вопросам. – Прим. ИА «Актуально»). С ней мы работали с первого дня над выстраиванием системы. С Александром Александровичем Газелериди (сейчас художественный руководитель творческих программ. – Прим. ИА «Актуально»), в то время художественным руководителем филармонии, мы совершили небольшую революцию в работе оркестра, пригласили нового главного дирижера Андрея Борейко (1991). С Еленой Владимировной Вадовской создавали маркетинговый комплекс (1992). С Аллой Васильевной Петровой были первопроходцами в выстраивании отношений с благотворителями и попечителями. Потом на пост главного дирижера Уральского филармонического оркестра пришел Дмитрий Ильич Лисс.
– Как было принято решение о сотрудничестве с Дмитрием Лиссом?
А. К.: Спонтанно. Когда ушел Борейко, с оркестром в качестве шеф-дирижера работал замечательный мастер и педагог Юрий Николаевский, и мне казалось, что этого достаточно. Так продолжалось до июня 1994-го, когда я понял, что отсутствие дирижера-хозяина не дает коллективу расти и способствует внутренним конфликтам. И вдруг звонок Дмитрия Ильича.
Художественный руководитель и главный дирижер Уральского филармонического оркестра Дмитрий Лисс.
Д. Л.: Мне предложили записать диск. По ряду причин в Кемерове, где я тогда был главным дирижером, это было невозможно сделать. Я начал искать оркестр, с которым мог бы записаться. А перед этим был на гастролях в Екатеринбурге, дирижировал, знал, что там хороший оркестр. Я позвонил директору Александру Николаевичу, спросил, интересен ли ему этот проект. Он сказал: «Да, интересно». Мы начали обсуждать. В общем, проект состоялся, диск мы записали.
А. К.: После окончания записи я подошел звукорежиссеру и спросил «Как вам дирижер?», а в ответ услышал: «Перспективный». После позвонил Лиссу в Кемерово и предложил возглавить оркестр.
– Каков вклад Дмитрия Лисса как главного дирижера филармонического оркестра?
А. К.: Во-первых, он сделал оркестр несмотря на то, что тогда, в 1995 году, он сам как дирижер был на стадии становления. Года три-четыре продолжалась притирка к оркестру: были крики, была ругань, но постепенно всё выровнялось. Дмитрий Ильич всегда ставил интересы оркестра выше своих, и это, конечно, колоссальный плюс. Кроме того, он очень порядочный человек. Всё это позволило нам проработать вместе эти 22 года. Сейчас постоянно идут гастроли, и оркестр под его руководством показывает очень высокий европейский уровень. Самое главное, что нам вместе удалось создать такую систему, когда оркестр каждый год демонстрирует дальнейший рост.
Д. Л.: С Александром Николаевичем мы выстроили план действий (и стратегический, и тактический). Все вопросы, касающиеся развития оркестра, решались совместно. Очень важно, что с самого начала мы смогли сделать так, что музыканты поверили в то, что их никто не обманывает, что мы работаем вместе, вместе добиваемся каких-то целей и только так можем чего-то достичь. Этот путь не усеян розами. Никто нас не ждет на рынке. Любой рынок нужно завоевывать. Это было трудно не только для нас, но и для музыкантов тоже: люди выросли на другой модели деятельности, а тут нужно было работать по-другому во всех смыслах.
– Как рождалась стратегия развития оркестра? Из чего она создавалась и кем?
Д. Л.: Нами. На основе анализа политической ситуации, экономической ситуации, ситуации на рынке. Задача стояла в том, чтобы оркестр не просто был хорошим. Его качество – за рамками обсуждения, это условие, без которого вообще делать ничего нельзя. Работа над качеством не останавливается никогда. Если только ее прекратить, всё начнет катиться. А вот так настойчиво, въедливо... Знаете, как у главного дирижера, у меня есть большое преимущество. Я не должен думать о том, как я выгляжу в глазах музыкантов, думать о том, интересна им эта работа или неинтересна. А вот как сделать, чтобы качество превратилось в признание, в гастроли, записи, место на рынке, в конечном счете в оплату труда музыкантов… Мы и написали план развития оркестра, ходили к губернатору. План был принят Эдуардом Эргартовичем Росселем. Был создан Совет попечителей оркестра. Это известная история. Но ее никто не придумал, не принес на блюдечке.
А. К.: Нам первым в России удалось убедить губернатора поддержать симфонический оркестр (сейчас есть много указов о том, что оркестры губернаторские). Мы специально не взяли название «губернаторский», ведь непонятно, что это значит. Выбрали формулировку «под покровительством», считая, что главное – это сигнал обществу о том, что оркестр важен и нужен, поддерживается властью.
Большинство считает, что наши результаты случайны: дескать, всё дело в том, что был губернатор Россель, что это Екатеринбург – миллионный город, что у нас богатый регион, а они другие, и у них так не получится. Я считаю такой подход неверным и могу доказать хотя бы на примере наших филиалов в области, которые более 15 лет работают по той же схеме в той же системе (финансовой, творческой, организационной) и работают вне зависимости от того, сколько жителей в городе: 20, 40 или 100 тысяч. Сегодня они могут поспорить с некоторыми филармониями по творческим планам, по количеству зрителей.
– А что сподвигло вас заниматься филармонической ассоциацией?
А. К.: Есть такой человек Евгений Викторович Дуков – профессор, кандидат социологических наук. Его я считаю своим учителем. Сейчас он работает в Государственном институте искусствознания. Меня с ним познакомили в 1997-м или 98-м году. Я приехал, мы поговорили, и как-то вот сошлись. С ним провели первый семинар для директоров, попытавшись собрать всех от Владивостока до Калининграда. В конце семинара он забросил идею, что пора объединиться. Мне она показалась интересной и перспективной: один в поле не воин, надо действовать сообща.
Заместитель директора филармонии по творческой деятельности Рустем Хасанов.
Р. Х.: Во второй половине 1990-х, когда всё разваливалось, именно здесь, в Екатеринбурге, у А. Н. Колотурского начало зарождаться новое движение, которое привело к созданию Ассоциации концертных организаций Урала. У нее были четкие цели и задачи: лоббирование интересов концертных организаций перед региональными и федеральными властями, обучение кадров, создание общего регионального концертного пространства на основе плана, который состоял из двух частей (исполнители свои и исполнители-гастролеры). Финансово-экономическую и юридическую секции возглавила Наталия Михайловна Штерн, секцию маркетинга – Елена Владимировна Вадовская (в то время заместитель директора по маркетингу). Секцию творческого планирования вел я, единственный пришлый специалист, тогда еще работавший художественным руководителем и директором Пермской филармонии.
В Уральскую ассоциацию неожиданно стали проситься представители других регионов России: Вологды, Самары, Хабаровска... Они говорили: «Нам не хватает профессионального общения и ориентиров в деятельности. Мы бьемся в одиночку на местах, а у вас на Урале всё крутится: работает региональный план, вводится единая гонорарная политика и общее маршрутное планирование». А сколько было изменений в трудовом законодательстве, которые каждый толковал по-своему! А технологии маркетинга концертной сферы развивались семимильными шагами именно здесь, в Екатеринбурге. Кроме того, ассоциация занималась обучением кадров: один за другим проводились семинары, поехали специалисты из-за рубежа, главный образом из США, поскольку у Александра Николаевича были наработаны крепкие связи после стажировок там.
Уральская ассоциация превратилась позже в общероссийскую, а теперь наше профессиональнее сообщество объединено в Союз концертных организаций России.
– Какой вы видите свою роль в культурном пространстве города, региона и страны? Есть ли ощущение, что вы что-то меняете в этом мире?
А. К.: Наибольшее влияние, наверное, мы оказали на корпоративное сообщество. Нашу модель филармонии можно тиражировать везде, кроме Санкт-Петербурга и Москвы (там свои модели). Мы это доказали на примере работы наших филиалов в области. Каждый из действующих городских филармонических залов в Ирбите, Каменске-Уральском, Заречном, Асбесте, Верхней Пышме, Ревде и Алапаевске представляет собой филармонию в миниатюре. Там нашли применение технологии, доказавшие свою эффективность в Екатеринбурге. В них абсолютно так же формируется концертный сезон, планирование идет на год-полтора вперед, слушателям предлагаются тематические абонементные серии и концерты звезд, выступают коллективы филармонии и исполнители-гастролеры, проводятся фестивали и творческие встречи с публикой, создаются и успешно работают покупательские и любительские клубы. Разница лишь в концертном обороте, количестве задействованных людей и степени концентрированности их работы.
– Кто ваша целевая аудитория, для которой вы работаете?
А. К.: Мы видим общество в целом и считаем, что должны работать на него. Постоянно сталкиваемся с недопониманием значения филармонической деятельности и культуры в целом для развития общества. Нельзя же работать только на человека с лопатой, надо и элитой заниматься. Это первое, что мешает. Второй момент – мало кто пытается по-настоящему проанализировать и серьезно просчитать эффект от использования нашей международной деятельности. Мы ведь определенного высокого уровня уже достигли, и необязательно нашим слушателям ехать в Вену или Москву, многое можно и здесь в нашем зале послушать.
Наш «Виртуальный концертный зал» – это же филармония в филармонии. Проект выполняет колоссальную роль: и доступность, и приобщение к искусству. Сегодня его филиальная сеть объединяет около 40 населенных пунктов в радиусе до 500 км от Екатеринбурга. Концерты «Виртуального концертного зала» абсолютно бесплатные, однако филармонии они дают немало, если учесть, что таким образом разрастается филармоническая среда, сообщество поклонников классической музыки.
– Александр Николаевич, что в новой филармонии удалось сохранить из прежних традиций? За что можно сказать спасибо вашим предшественникам?
А. К.: Если смотреть системно, то еще Николай Виницкий, это седьмой директор (а я десятый), создал систему просветительской деятельности в Свердловской области. Имеется в виду система лекций-концертов, сформированная еще в 1950-х годах. Мы это сохранили. Помимо музыки филармония занималась просвещением в сфере литературы. И сейчас у нас есть свои артисты-чтецы и литературный абонемент. Не назову с ходу филармонии, в которых подобное сохранилось. Вторая традиция связана с деятельностью концертного зала. В огромном филармоническом архиве представлены все ведущие музыканты советского периода, а это свидетельствует в пользу того, что Свердловская филармония всегда была культурным центром очень высокого качества и публика здесь всегда была особенной. Еще при Кожине (Валентин Кожин работал в филармонии главным дирижером симфонического оркестра. – Прим. ИА «Актуально») в середине 1970-х годов был создан Клуб слушателей. С тех времен осталось несколько человек, которые больше полувека в зал ходят, а есть такие, которые здесь вообще живут, то есть приходят ежедневно!
– Что чувствуете вы и ваши коллеги по отношению к филармонии?
А. К.: Во-первых, это дом родной. В том смысле, что люди здесь проводят очень много времени и отдают себя полностью. Во-вторых, мне кажется, филармония приносит удовлетворение: особая атмосфера, возможность самостоятельно что-то делать, а в случае с артистами – даже уважение от того, что работают в такой филармонии.
Р. Х.: Когда я смотрю на сотни фотографий: Башмет, Спиваков, Чернушенко, Хворостовский, Плетнёв, Крамер, Березовский, Мацуев, понимаю, что мне лично очень повезло. Свердловская филармония – достояние нашего региона. Не только потому, что это 80 лет борьбы и побед! А потому, что эта организация не зациклилась на каком-то одном направлении, не остановилась в развитии. В ней пульсирует жизнь. И показатель – те инновации, которые первыми в стране реализует именно Свердловская филармония.
Когда несколько лет назад я преподавал в Екатеринбургском театральном институте экономику концертного дела, приводил следующую статистику: из 8 500 мероприятий, проводимых подведомственными Министерству культуры Свердловской области учреждениями за год, свыше 2 500 было на счету Свердловской филармонии!
А когда мы бросаем клич «На кирпичик!» и собираем в обществе средства на строительство нового репетиционно-артистического корпуса, то первыми вносят свою лепту практически все работники филармонии (а нас около 400 человек). Почему? Да потому, что понимаем, для чего это делаем.
Великие дела создаются такими же великими людьми, которым нравится свое дело, которые делают его хорошо. Вот уже 80 лет в Свердловскую академическую филармонию люди приходят для того, чтобы на какое-то время стать частью чего-то возвышенного и чарующего. Сотрудники филармонии всеми силами пытаются сделать это чувство доступнее, продолжая открывать филиалы и виртуальные концертные залы. Музыка, классическая музыка, идет к народу, которому остается только принять ее. А творческий и болеющий за свое дело коллектив филармонии делает и продолжит делать всё для развития своего детища.
