Создавший в своё время водородную бомбу академик Андрей Сахаров сам в итоге стал мощнейшим оружием, направленным против собственной страны
23 декабря исполняется ровно 30 лет с того момента, как в Москву из ссылки вернулся академик Андрей Сахаров. До этого он жил в городе Горький, ныне Нижний Новгород, куда был сослан за ведение диссидентской деятельности. Во многом Сахаров – это уникальный человек, продукт двадцатого столетия, со всеми его удивительными историческими, идеологическими и иными зигзагами. Начав свой большой путь как создатель водородной бомбы, он закончил его как убежденный либеральный демократ. А учитывая все высказанные им общественно-политические идеи, его вполне можно называть отцом нашей современной так называемой «несистемной» оппозиции. Несмотря на то, что сам Сахаров, кажется, искренне верил в свои идеи, их реализация вряд ли стала бы благом для страны, которую этот человек хотел «перестроить» со своих идеалистических позиций.
Академик Андрей Сахаров, при всей неоднозначности и дискуссионности его личности, – очень интересный и во многом удивительный человек. Он сочетал в себе две, казалось бы, несочетаемые вещи. С одной стороны, как создатель водородной бомбы он принес колоссальную пользу своей Родине, позволив Советскому Союзу на равных выступать на геополитической арене против своего главного противника – Соединенных Штатов. С другой стороны, помимо боевого оружия, Сахаров в итоге стал носителем оружия идеологического, которое, как известно, пострашнее любой бомбы. И тот, кто умело пользуется этим оружием в своих целях, может нанести другой стране не меньший, а то и больший ущерб, чем при применении самого смертоносного оружия. К сожалению, Сахаров, защитивший страну термоядерной бомбой, стал одним из разрушителей государства, успешно применив против него оружие идеологическое, умело приправленное тезисами пацифизма. В последнее, вероятно, академик по своей наивности искренне верил. Впрочем, обо всем по порядку.
***
Проведенное в 1953 году испытание водородной бомбы стало настоящим триумфом для молодого Андрея Сахарова. В свои 32 года он вполне мог встать в ряд вместе с величайшими физиками планеты. После этого ученый, минуя ступень члена-корреспондента, сразу же был избран академиком. Триумф «маленького человека» сочетался с ликованием огромной державы. Еще бы, ведь новое смертоносное вооружение значительно повышало шансы СССР в борьбе с Соединенными Штатами. К тому же достижение ядерного паритета, который был одной из основных составляющих военного равновесия двух держав, позволило в итоге предотвратить новую мировую бойню, поскольку уже сразу после окончания Второй Мировой войны в Вашингтоне было немалое количество «ястребов», желавших покончить с СССР путем атомной бомбардировки его городов.
После этого Сахаров предлагает советскому руководству взять на вооружение его амбициозный план. Он предлагал вооружить разрабатываемые тогда атомные подводные лодки огромными термоядерными 100-мегатонными зарядами. В случае чего они могли доставить их к берегам Соединенных Штатов как со стороны Атлантического, так и со стороны Тихого океанов. После этого сверхмощные торпеды взрывались неподалеку от берега, создавая таким образом огромные цунами колоссальной разрушительной силой, которые охватывали бы Североамериканский континент с двух сторон. В таком случае Соединенным Штатам был бы нанесен страшнейший удар, который вряд ли был бы слабее, чем при ядерной бомбардировке с воздуха. Скорее – во многом сильнее. При этом подобный вариант был менее затратным и более легким для реализации, чем бомбардировка с воздуха. Огромные волны должны были смести не только крупные города, но и целый континент, не оставив после себя ничего.
Впрочем, уже через несколько лет «миролюбивый» академик меняет свою позицию на прямо противоположную. Сам он объяснял столь радикальную перемену во взглядах осознанием тупиковости пути, по которому идет человечество, а именно – дальнейшей гонки вооружений и создания новых образцов всё более смертоносного оружия. Как позже говорил Сахаров, он осознал те последствия, к которым это может привести человечество. После этого академик стал выступать за ограничение испытаний ядерного оружия, при этом призывая США и СССР вообще от него отказаться. Вкупе со своими «антиядерными» идеями Сахаров увлекся тематикой защиты прав человека, которая набирала тогда всё большую популярность среди пока еще находившегося в зачаточном состоянии диссидентского движения. К 1970 году ученый попадает под пристальное наблюдение КГБ как «неблагонадежный элемент». В том же году он становится одним из основателей либерального правозащитного движения «Московский комитет прав человека».
Однако наибольшее влияние на его дальнейшую деятельность оказало знакомство в том же 1970 году с Еленой Боннэр. К тому времени она уже была достаточно известным в диссидентских кругах активистом. Вступив в компартию в 1956 году, она покидает её после событий «пражской весны», когда войска Организации стран Варшавского договора (ОВД) вступили в столицу Чехословакии под предлогом прекращения либеральных реформ в этой стране. В результате тех событий, по её собственным словам, она полностью меняет свою позицию и становится убежденным сторонником «защиты прав человека».
Сахаров и Боннэр в Горьком
Сахаров и Боннэр быстро нашли общий язык на ниве этой деятельности. Причем зачастую их действия квалифицировались властью не иначе, как хулиганские выходки. Так, в 1976 году академик вместе со своей женой отказались подчиняться правоохранительным органам во время заседания местного областного суда. При этом сам Сахаров, как следует из рапортов, постоянно кричал на стражей порядка: «Вот вам, щенки, от академика»,
сопровождая свою брань разного рода нецензурными жестами, а также нанеся милиционерам несколько ударов. Сама же Боннэр ударила по лицу коменданта суда, который попытался успокоить разбушевавшуюся парочку. В том же году они устроили дебош в Иркутском аэропорту, затем оскандалились в Московском педагогическом институте, обзывая последними словами тамошнюю профессуру. Попадали они в милицейские сводки и за свои хулиганские действия у здания Союза советских обществ дружбы и культурных связей с зарубежными странами, у Люблинского суда Москвы и в других местах. Властям подобный балаган в конце концов надоел, посему буйный академик со своей не менее бесноватой женой были выдворены из Москвы в город Горький. Что, впрочем, вряд ли можно считать суровой мерой, учитывая, что между двумя городами всего лишь несколько часов езды на поезде. С декабристами, которых отправляли в своё время в самые отдаленные и суровые уголки Сибири, ссылка академика Сахарова и его благоверной вряд ли может сравниться.
***
К тому времени Сахаров разработал так называемую «теорию конвергенции». Суть её в том, что рано или поздно идеологическая борьба между США и СССР сойдет на нет, и обе стороны сблизятся, а затем и вовсе сольются в единую мировую систему. Способствовать этому должны внутренние перемены в обеих странах: СССР должен стать более либеральным по примеру США, а Штаты – более социалистическими по примеру Союза. Таким образом, обе системы станут похожими друг на друга и мешавшие ранее сближению идеологические разногласия сойдут на нет. Строиться всё это должно на «гуманистических и общечеловеческих принципах» уважения личности и защиты прав человека.
С одной стороны, выглядит довольно красиво. В речах и на бумаге. В реальности же «теория конвергенции» была изначально мертворожденным ребенком, поскольку пыталась понять этот мир, а также две глобальные системы и суть борьбы между ними через призму либерального идеализма, тогда как в мире уже вовсю властвовал политический прагматизм. Как в Москве, так и в Вашингтоне сидели бескомпромиссные прагматики, для которых уступки в мировой геополитической борьбе сразу же ставили на кон весь ход Холодной войны. Для Советского блока, находившегося на положении осажденной крепости, необходимо было просто выстоять и по возможности распространить свою систему на как можно большее количество стран, таким образом прорвав блокаду со стороны США и их союзников. Штаты же были заинтересованы в полном уничтожении СССР и распаде мировой системы социализма. И академик Сахаров, который своей теорией проповедовал принятие Союзом на государственном уровне элементов либеральной западной системы, был отличным инструментом для реализации их замыслов. Понимал ли тогда сам академик, что стал палочкой в руках западных «дирижеров»?
В любом случае, его звездный час настал уже после начала перестройки. Он возвращается в Москву в декабре 1986 года и практически сразу приступает к активной общественной деятельности. Он начинает всё более жестко критиковать действующую политическую систему и привилегированное положение партийных чиновников. Во многом эта критика была справедлива, поскольку советская партномеклатура к тому времени представляла собой уже окончательно разложившуюся массу, паразитировавшую на теле постепенно умирающей страны.
Сахаров на Съезде народных депутатов
Тем не менее, академик позволял себе крайне неоднозначные, непроверенные и откровенно провокационные заявления. Так, в июне 1989 года с трибуны Съезда он начал рассказывать о судьбе советских военнослужащих в Афганистане. Академик буквально шокировал всех собравшихся, заявив, что во время войны «оказавшихся в окружении военнослужащих Советской Армии расстреливали с советских же вертолетов, дабы предотвратить попадание несчастных солдат в плен к врагу».
***
К тому же времени принадлежит его известный проект новой конституции СССР, в основе которой, по словам самого Сахарова, лежит «защита прав личности и права всех народов на государственность». Впрочем, правовое государство в России ученый видел довольно своеобразно. Так, он предлагал расчленить страну на 50 маленьких государств, каждая из которых должна получить собственное правительство, законодательство, финансовую систему, армию. Помимо всего прочего, он предполагал предоставить независимость национальным республикам России, таким как Татарстан, Башкирия, Якутия и другие. Остальную же территорию России он предлагал разделить на четыре государственных образования. То же самое предполагалось сделать и в союзных республиках. После этого 50 независимых государств заключают межгосударственный союз, весьма условно объединяясь в «мягкую» конфедерацию. Фактически Сахаров выступил за распад России и отделение от неё земель, которые она потом и кровью собирала все прошедшие столетия.
Неизвестно, действительно ли Сахаров верил в свои идеи и действительно ли считал их полезными для общества и страны. Однако вполне может быть, что та же «новая конституция» является детищем вовсе не Сахарова, а его жены Елены Боннэр, имевшей, как утверждали современники, полную власть над своим мягкохарактерным мужем. Властная женщина, она не позволяла сделать попавшему под её полное влияние мужу ни единого шага без её одобрения. Сам ученый в своем дневнике как-то написал про свою жену: «Люся подсказывала мне многое, что я иначе не понял бы и не сделал. Она – организатор и мозговой центр». Поэтому вполне вероятно, что всё то, о чем писал академик, а также то, о чем он говорил с самых разных трибун, было вложено в его уста властной женой, пристально следившей за тем, как бы слабовольный академик не сказал что-то отличное от ее убеждений.
О степени подчиненности Сахарова его жене, подозреваемой советскими спецслужбами в связях с ЦРУ, наглядно говорят воспоминания художника Сергея Бочарова, который в 1982 году гостил у четы на их квартире в Горьком. В своем интервью «Экспресс-газете», он упомянул об идеологических взглядах Сахарова. По словам Бочарова, академик далеко не всё «видел в черных красках, при этом иногда даже хваля советское правительство за некоторые успехи». «Но за каждую такую реплику получал оплеуху по лысине от жены. Пока я писал этюд, ему досталось не менее семи раз. Тем не менее, он безропотно это сносил, и было видно, что Сахаров уже к этому привык», – рассказал художник.
Слева направо: Маргарет Тэтчер, Андрей Сахаров и Елена Боннэр. Фото: GettyImages
К сожалению, вмешательство женщин в политику и помыкание в этом деле своими мужьями обычно ничем хорошим не заканчивалось. По всей видимости, пример академика Сахарова и его жены можно отнести именно к такому случаю. Возможно, на подчиненность Сахарова своей жене наложились его наивность и идеализм. Создавший в своё время мощнейшее на Земле оружие, академик от впечатлений о результатах своей работы действительно мог кардинальным образом поменять свои взгляды, превратившись из своеобразного милитариста в убежденного сторонника «общечеловеческих ценностей». В их западном понимании, к сожалению. Во многом жизнь академика Сахарова – это жизнь страны, которая на полном серьезе грозила стереть Запад с лица Земли, а потом полностью признала его идеологическое верховенство.
Тем не менее, идеализм и политика – вещи несовместимые. Политика – это прагматизм, а сами идеалисты, которые пытаются влезть в политику, обычно становятся удобным инструментом в руках прагматиков. Только прагматиков с другой стороны. Так и получилось с Сахаровым. Возможно, что он искренне верил в то, что говорил, и действительно желал счастья своей стране. Но для Запада он был идеальным идеологическим оружием, которое и было успешно использовано против СССР.
Иван Прошкин
