Посеянные реформатором Михаилом Сперанским зерна либерализма дали всход в 1917 году
245 лет назад, 12 января 1772 года, родился Михаил Сперанский – один из талантливейших людей своего времени, благодаря своему трудолюбию вознесшийся к вершинам государственной власти Российской империи. При этом в своих убеждениях этот человек был точным отражением своего времени – тех лет, когда в Россию с Запада через государственные умы пришло увлечение либерализмом, так много обсуждавшимся тогдашними просветителями. И, несмотря на ту пользу, которую, несомненно, принес Сперанский России, он же посеял на ее почве те зерна будущих бурь и потрясений, которые переживет страна, потерявшая голову от наивных идей свободы, равенства и парламентаризма.
Будущий реформатор родился в простой, незнатной семье сельского священника. Учился в духовной семинарии, одновременно изучая иностранные языки и знакомясь с лучшими политическими, юридическими и экономическими произведениями своего времени. К 20 годам это был уже сформировавшийся человек со своими собственными взглядами на государственное устройство, социально-экономическую и идеологическую систему государства. В то же время знавшие его люди отмечали, что Сперанский, помимо своего живого ума, был склонен к составлению стройных в теории, но вряд ли обреченных на успех в реальности планов.
Еще в юности он ознакомился с трудами выдающихся просветителей 18 века – Вольтера, Шарля Монтескье, Дени Дидро и других. Все они в своих сочинениях отстаивали идею так называемого «правового государства», которая вступала в противоречие с господствовавшей тогда абсолютистской системой: на первое место в государственной иерархии были поставлены законодательные акты, а не воля государя. В России эти идеи распространились через императрицу Екатерину Великую, которая первое время своего царствования не только пыталась внедрить элементы «правового государства» в систему управления, но и вела переписку с некоторыми из теоретиков тогдашнего «наивного либерализма». Впрочем, вскоре императрица забросила свое увлечение вольными идеями, однако в сознании части тогдашней элиты общества уже укоренилось убеждение в необходимости переустройства государства на либеральных началах.
Одним из тех, кто воспринял эти идеи, и стал Сперанский. И, надо сказать, он оказался в нужное время в нужном месте. После государственного переворота и убийства Павла I к власти пришел его сын Александр, мечтавший о либеральных реформах и создавший для их обсуждения так называемый «Негласный комитет» – круг его ближайших товарищей, разделявших взгляды молодого царя. На первых порах деятельность комитета не отличалась особым успехом, к тому же внутренним реформам изрядно мешали кровопролитные наполеоновские войны. Однако после заключения Тильзитского мира с Францией в 1807 году император, наконец, смог вплотную заняться реформой госуправления. И главным его помощником в этом деле стал Сперанский.
Последним, несомненно, двигало чувство любви к Отечеству. Сперанский хотел блага России и был искренне убежден в необходимости либерализации политической системы страны. Вот только идеи его, как было сказано, основывались на так называемом «наивном либерализме», исповедуемым западными просветителями. Наивным он был хотя бы потому, что до тех пор большинство его положений существовали лишь в теории, мало где, за исключением Великобритании, применявшиеся на практике. А реальность, как известно, сильно отличается от теории.
Михаил Сперанский
В 1809 году Сперанский представил императору план реформ под названием «Введение к уложению государственных законов», где были изложены основные идеи реформатора. Казалось, все идет по его плану. В 1810 году был создан Государственный совет – один из главных органов в новой системе госуправления. Совет стал главным совещательным органов при монархе, с которым царь обсуждал новые законопроекты. Сам Сперанский стал государственным секретарем, то есть, по сути, вторым человеком в государстве после самого императора. К слову сказать, в том же году реформатор вступает в масонскую ложу «Полярная звезда».
Однако создание Госсовета – лишь первый шаг на пути всеобъемлющей реформы. По задумке Сперанского, политическая система России должна была быть преобразована на основе принципа разделения властей. Предполагалось создать законодательную, исполнительную и судебные ветви власти. Главой первой стал бы полноценный парламент, при этом в губерниях планировалось создать региональные законодательные органы. По плану, в стенах Думы должны были обсуждаться законопроекты императора, при этом сам монарх не мог принять ни одного закона без одобрения законодательного собрания. Государственный совет становился бы своеобразной высшей палатой парламента.
В связи с этим предполагалась и реформа общественного строя. Все население планировалось разделить на три категории, обладавшее каждое своими правами. Первая категория – дворянство, обладавшее наибольшим количеством прав. Следом за ним шло второе сословие – «среднее», представлявшее купцов, ремесленников и прочих городских жителей. И третьим сословием становился «народ рабочий» – крепостные крестьяне и слуги. Последние были самыми бесправными в новой системе Сперанского, лишенные избирательных прав. Таковой привилегией в его проекте было награждено лишь абсолютное меньшинство населения страны.
Интересна в проекте либерального реформатора судьба монарха. С одной стороны, Сперанский ставил его главой исполнительной власти с правом внесения в Думу законопроектов, назначения министров и так далее. При этом он признавал императора руководящей и направляющей силой общества и государства. Однако в то же время Сперанский хотел ограничить его власть. Пусть для начала не слишком сильно, но сделать для этого необходимый задаток, обозначить первую ступеньку, от которой можно отталкиваться в дальнейшем ограничении его власти.
Но разве не вступает в противоречие ограничение верховной власти и ее логическое в этом деле дальнейшее превращение в декоративный инструмент в руках ушлых парламентариев с прочих «народных представителей» с тем, что эта же самая верховная власть должна быть руководящей и направляющей силой общества и государства? Невозможно руководить и направлять, если ты связан по рукам и ногам. С другой стороны, утверждение про незыблемость верховной власти вполне могло быть использовано Сперанским для усыпления бдительности Александра, который вполне резонно беспокоился о судьбе монархии в случае реализации проекта реформатора и прекрасно понимал, к чему может привести создание полноценного парламента.
Кроме того, Сперанский неоднократно говорил, что законы государства должны составлять исключительно при помощи народных представителей, которые должны быть допущены к этому процессу через созданный парламент. Вроде бы все хорошо и красиво. На бумаге. В реальности же избирательное право было ограничено жесточайшим имущественным цензом, посему избирать и быть избранными могли лишь крупные помещики и наиболее состоятельная часть нарождавшейся в то время российской буржуазии. По всей Российской империи в то время таковых набралось бы от силы 1-2 процента.
О каком же тогда народном представительстве может идти речь? Дворяне в то время и так занимались все основные посты в системе государственного управления, на них всецело опирался император как на фундамент монархии. Буржуазия же не имела еще никакого политического влияния, что вполне отражало ее роль в тогдашнем обществе. При этом как первое, так и второе сословие были одинаково оторваны от простого народа и преследовали исключительно свои цели, мало заботясь о нуждах обычного крестьянина или ремесленника – для них это был совершенно другой мир, с которым они в
большинстве случаев соприкасались лишь по «деловым» вопросам. Получается, что демократия Сперанского – это демократия для «избранных», в реальности имеющая мало что общего с народным представительством. Зато прекрасно подходящая для дальнейшей раскачки самодержавия и превращения России в конституционную монархию по образцу Великобритании.
Неслучайно против проекта Сперанского резко выступил Николай Карамзин. Он подверг беспощадной критике идеи реформатора, заявив, что империя может быть сильной только при неограниченной самодержавной власти. По мнению историка, Россия достигала высот лишь при крепкой монархической власти, тогда как всякая попытка ее ограничения приводила к смутам, беспорядкам и ослаблению государства. Именно поэтому Карамзин призывает монарха отказаться от реформ и сохранить свою власть в первозданном виде. Император в итоге принял точку зрения историка и буквально за несколько месяцев до вторжения Наполеона отправил Сперанского в отставку.
Николай Карамзин
Тем не менее, высказанные им в его проекте идеи никуда не делись и фактически стали теоретической основой для всего тогдашнего дореволюционного либерального движения. При этом стоит отметить, что для них монархия, как и для Сперанского, была нечто само собой разумеющееся, без чего они не представляли Россию как таковую. С другой стороны, они хотели как можно больше ее ограничить, но не убрать полностью. Почему? Просто потому, что вместо нее, как мыслили тогдашние либералы, вполне может прийти «мужик с топором». Царя нужно было оставить, при этом забрав как можно больше его
полномочий в пользу «народных представителей», среди которых места «простому мужику» и не находится. Однако воодушевленные реформаторскими идеями общественные деятели не учли того факта, что парламентская монархия априори слабее самодержавной власти. Посему простой народ, недовольный сложившимся по итогам перераспределения власти положением, рано или поздно попытается исправить ситуацию в свою пользу, не желая терпеть власть никчемных парламентариев, сражающихся лишь за свои интересы.
Так и произошло в роковом 1917 году. Именно после деятельности Сперанского Россия последовательно шла к революции. Весь 19 век – это предтеча тех потрясений, которые в итоге разрушили страну. Сначала это были декабристы, выступившие против царской власти под влиянием идей реформатора. Затем появились первые робкие либеральные движения, которые в начале 20 века оформились во вполне серьезные и влиятельные партии. Именно их представители сыграли главную роль в Февральской революции, приведшей к свержению монархии. Однако они оказались слишком ничтожны как государственные деятели и во многом излишне наивными для того, чтобы в послереволюционном хаосе, без царя на троне удержать упавшую им в руки власть. А потом пришел тот самый «мужик с топором», недовольный разгулом «парламентаризма и демократии», а также своим положением в новой общественно-политической системе. Нашедший свое выражение в большевиках народный импульс России без царя и монархии поставил крест на власти тогдашних идейных наследниках Сперанского.
При этом стоит отметить, что попытка Сперанского построить либеральную политическую систему в России начала 19 века была чем-то сродни попытке победивших в 1917 году большевиков во главе с Лениным реализовать на практике социалистическую идею. Как первый, так и второй были исключительно теоретиками и первопроходцами, знакомыми со взятыми ими на вооружение теориями лишь на бумаге. По сути говоря, либеральный эксперимент Сперанского был «дальним родственником» социалистического эксперимента Ленина. Ведь революция в России, начавшись как либерально-буржуазная, закончилась как социалистическая.
Вряд ли Сперанский, искренне болевший душой за Россию, мог предполагать к каким последствиям приведут идеи его нереализованного проекта. Однако так получилось, что боявшийся революции реформатор в итоге посеял ее зерна в России. И всходы смуты становились тем крепче, чем больше у руля государства оказывалось людей, в той или иной форме бравших на вооружение принцип либерализма в государственном управлении.
Иван Прошкин
